КАЗАКИ - НАДЕЖДА РОССИИ?
Юрий Сошин
Государственная Дума, наконец, приняла многострадальный закон "О государственной службе российского казачества". Закон этот отлеживался в думе несколько лет и вот Дума, с представления Президента приняла его. Основная направленность закона - привлечение казачества к несению государственной службы. Прежде всего, в военной и правоохранительной сферах. Характеристика самого понятия казачество, критерии причисления к нему граждан России определены весьма слабо и расплывчато.
Причиной нынешнего поворота кремлевских властей к казачеству, является, по выражению Козака, "подобная подземному пожару" ситуация на Кавказе. "Возрождение казачества" - это та соломинка, за которую пытается в этой ситуации ухватиться нынешняя власть. Никакого альтруизма или особой любви к казачьему населению у нынешних российских властей не просматривается.
Современное казачье движение представляет собой довольно грустное зрелище. Если и надо говорить о "возрождении", то это "возрождение" из состояния упадка и разброда, проявлявшегося все последнее пятнадцатилетие с момента возникновения широкого народного движения за возрождение казачества.
В последние пятнадцать лет в казачьем движении четко прослеживаются два этапа. Первый - массовое движение снизу, когда широкие массы людей видели в казачьем движении значимую духовную и социальную основу. Второй этап - превращение казачьих организаций в формальные, подконтрольные властям структуры, с неясными целями и задачами. Для этого этапа характерна резкая потеря авторитета казачества в обществе, нарастание процессов закупоривания движения, его клановости и формализации. Не будет преувеличением сказать, что в этот период шло уничтожение казачества как особой этнокультурной общности, замены ее самотечным суррогатом.
Принятие нового закона, при оптимальных условиях может дать начало третьему этапу в казачьем движении - созданию нового казачества на основах низовой социальной самоорганизации и гармоничному встраиванию казачества в государственные и административные структуры. Но это только в идеале.
Что представляет собой казачество, в чем его специфика и отличие от собственно русского народа - это отдельная тема для разговора и предмет многолетних дискуссий. Но все же следует отметить, что особое казачье мироощущение, "казачий дух" не химера и не фикция, все это реально существует, и особая казачья ментальность свойственна довольно широким массам людей. Но все же резких, больших различий между казаками по происхождению и остальным русским населением нет. Все общероссийские проблемы: пьянство, безработица, отток социально активной молодежи свойственны и казачьим станицам. "Казачий дух", особая ментальность, носителями которой являются люди старшего поколения, традиции так же постепенно выветриваются.
В начале 90-х стихийный процесс возрождения казачества, характеризовался массовым энтузиазмом и широкой поддержкой населения. Но стихийное казачье движение было спонтанным противоречивым явлением, никаких значимых общепонятных идей, духовных ориентиров оно не имело и не выработало. Это движение ничего обществу не дало. Оно было замкнуто в себе.
Борьба группировок и лидеров довольно сильно дискредитировала казачье движение в обществе. "Казачью" вывеску могли использовать кто угодно. За девяностые годы зарегистрировано более 700 организаций и объединений причислявших себя к казачеству. Все последние годы нарастала деградация и маргинализация казачьего движения, падение его авторитета у населения, нарастала самозамкнутость, доходящая чуть ли не до сектантства. У этого процесса есть свои причины.
В 1994 году был принят ельцинский закон о казачестве, направленный на то, чтобы взять под контроль стихийный процесс народного движения за возрождения казачества. А взяв под контроль - погасить развитие этого процесса, превратить казачье движение в болото, в фикцию. Что и было сделано. С 1995 года казачье движение расколото на две группировки: "реестровых" - изъявивших желание служить государству, и "общественников" - сохраняющих от государства независимость. Но самого реестра, как это было в истории украинской и российской, просто нет.
Властями и либеральной прессой так же проводилась политика опошления, клоунизации казачества, размывания самого этноисторического понятия. Называться казаками позволялось кому угодно. Все кому не лень, вплоть до откровенных бандитов, могли прикрываться казачьим названием. По сути, властями делалось все, чтобы превратить казачье движение в закрытую, подконтрольную властям организацию.
Нынешний поворот Кремля к казачеству есть просто следствие катастрофичности ситуации. Пришло время вспомнить о казачестве. И это никак не отменяет того факта, что политика Кремля как и в девяностые годы так и в путинское пятилетие это, де-факто, продолжение ельцинской политики вытеснения, уничтожения и казачества и русского населения на Кавказе. Методы уничтожения казачества не только прямые - убийства и выживание со своих земель. Самый главный метод - выхолащивание сути казачьего движения, постановка в руководство контролируемых атаманов. Их задача -контролировать движение "изнутри", не давать ему развиваться.
"Декоративное" казачество зачастую существует под прямым контролем местных "князьков" и служит для гашения идущей снизу социальной активности и развала казачьего движения. Невозможность смены "прикормленных" атаманов, подлоги, клевета, поощрение междоусобицы, провокации и даже убийства - все идет в ход. Есть множество примеров прямого использования "казачьего" статуса для создания структур стоящих на страже интересов определенных властных групп. К примеру, проблему уничтоженного в Чечне и Ингушетии терского казачества, руководство этих республик решило просто. Создано "чеченское казачество", "ингушское казачество" состоящие из представителей "титульных" наций. Уже много случаев когда у убитых боевиков находили удостоверения "чеченских казаков". Вполне возможно, что нормативная база нового закона о казачестве приведет к правовому закреплению "частных армий" местных северокавказских правителей, к появлению легальных (и слабоконтролирумых) военизированных формирований "черкесских", "кабардинских", "чеченских" и иных "казачеств".
Кстати, реально и эффективно действующие казачьи общины на Кавказе уже существуют среди изначально не казачьего населения. К примеру, среди потомков украинских переселенцев. Нужда заставляет. Люди стихийно, когда ситуация становятся совсем невыносимой, создают казачьи организации, неподконтрольные властям.
На это косо посматривают штатные административные казачьи лидеры, а власти, по крайней мере в северокавказских республиках, прямо преследуют "самодеятельное" казачество.
Отношение к людям как к быдлу, стремление низвести их до этого состояния, а затем подольше сохранить этот статус - властями четко осознается. Доверительные и партнерские отношения властей с населением, хотя бы на уровне местных администраций, очень большая редкость. Благо, как в случае со Ставропольским краем, где казачья самоорганизация выходит из под контроля властей и возрождения казачества требует сама жизнь, низовые интересы казаков и региональной власти совпадают. Если же казачье движение где-то властям не угодно, а люди реально пытаются организовать свою жизнь - там на них обрушивается вся мощь административно-репрессивной машины, делается все, чтобы вернуть их в состояние аморфной социально атомизированной массы.
Если казачество на Кавказе еще имеет определенный потенциал как реальная общественная сила, и пользуется хоть каким-то вниманием властей, то в других казачьих регионах Сибири, Урале, Волге оно вообще находится за ненадобностью на обочине общественной жизни, и его потенциал совершенно не востребован.
Современное казачество нужно власть предержащим в том виде, в каком оно им выгодно, и только в той мере организованности, в какой оно служит их интересам. Выход же за отведенные рамки не возможен. Подконтрольное, заорганизованное казачество будет столь же жизнеспособно, как и надуваемое движение "Наши" в качестве массового молодежного движения.
Реальное, а не декоративное возрождение казачества входит в противоречие и характером нынешней власти, как центральной, так и на местах, и с реальностью современной правоохранительной системы (хочется верить, что Ставропольский край - исключение). Люди, уважающие себя, с чувством собственного достоинства, способные к самоорганизации, опасны для властей всех уровней. Но и сохранение нынешнего положения вещей есть прямой путь к катастрофе. Властям всех уровней, хотя бы ради самосохранения, необходимо искать пути к реальному общественному диалогу и консолидации всех общественных субстратов с их культурой и самоорганизацией. Тут нужно вспомнит идеи Солженицына об обустройстве России.
Казачество имеет будущее только как союз истинной низовой общинной территориальной самоорганизации. Но в нынешней ситуации казачеству, перефразируя Ленина, изначально уготовлена роль "пятого колеса в системе российского государственного управления". Консолидации и организации в казачьем движении (как и в обществе в целом) вне государственно-административного контроля нет и не может быть. Здесь неизбежны и полемика и борьба взглядов. Но эта полемика не должна становиться деструктивной и приводить к общественному расколу. Как учит опыт последних пятнадцати лет, всякое "альтернативное" по отношению к "официальному" казачье движение быстро скатывается до уровня полукриминальной "бригады".
Главная причина этому - отсутствие значимых духовных основ и идейного наполнения. Православная религия, что, несомненно, является основой казачьей духовности, но у нее несколько другие функции. Полностью дать казачеству новое мироощущение и мировидение религия не может. В революционные годы православная церковь, как духовная организующая сила себя проявить не смогла, не стоит надеяться, что это произойдет сейчас. Без определенного идейного и идеологического наполнения "новое казачье движение" вряд ли выйдет за рамки ограниченных военных и полувоенных формирований.
Идеологическую основу новому, XXI века, казачеству придется создавать заново, и в этом уже есть определенный задел. В казачестве есть немало трезвомыслящих и образованных людей. И хотя велик соблазн скопировать некие старые идейные образцы, слабо оформленные и расплывчатые и в прежние времена, но, если казачество будет смотреть только назад, вряд ли оно станет массовым, общепонятным обществу движением.
Как бы ни горька была истина для некоторых казаков, но она такова: вне государства казачье движение существовать не сможет, и все попытки создать особый "казачий социум" невозможны далее хуторов или станиц, да и только в тех редких местностях где сохраняется живая традиция и "казачий дух". В современной России казакам остается только надеяться, чтобы власть, хотя бы из своих прагматических соображений, начала реально поддерживать казачье движение.
Одна из основных функций такой поддержки - приведение казачьего движения в нормальное правовое поле и недопущение в нем деструктивных противоправных и антиправовых действий, создание в нем структур для самоконтроля и самоочищения. Что опять-таки подразумевает борьбу с "карманным" казачеством, используемым местными элитами в своих, зачастую противозаконных целях.
Казачье движение должно быть прозрачным в правовом и моральном отношении, тогда оно сможет стать катализатором процессов духовного и нравственного возрождения общества и преодоления нравственной катастрофы, вызванной насаждением идеологии либерального аморализма. Но чтобы эта первая, необходимейшая, функция смогла заработать, необходимо создание самих правовых оснований. Необходимо правовое поле, в котором вообще была бы возможной самоорганизация и успешное - не на бумаге! - функционирование казачьих общин. Прежде чем обеспечивать правовой контроль деятельности казачества, надо эту деятельность обеспечить, сделать в принципе возможной.
Проблемы современной России сейчас слишком глубоки и казачье движение тут может помочь лишь частично. В реальности нынешняя кремлевская власть пытается имитировать благополучие, чем реально работать над изменением ситуации. Пример - та же "благополучная" Чечня. Но косметика при гангрене дает только улучшение внешнего вида. Проблемы казачьего населения и казачьих организаций есть отражение всех глубинных российских проблем. И принятие нового закона о казачестве вряд ли что-либо может изменить принципиально.
Если даже оставить в стороне этнический и военный аспекты, то казачество как социальная общность, является далеко не общественным архаизмом, у него вполне есть будущее. Но его реальное возрождение (а может быть и создание заново) возможно только при условии переосмысления современного состояния России и ее места в мире, создания хоть каких-то реально служащих консолидации общества духовных и социальных институтов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий